Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море
— Художники тоже нужны народу!
— Ну что ж, буду писать английские пейзажи, ходить по музеям, изучать подлинники Тернера… Я всегда интересовался английским искусством, — чуть натянуто пошутил Вэтра.
— Перестань, дорогой мой!.. Мы еще посоветуемся с Павлом Михайловичем. Утром он прилетит в Ригу и сразу приедет сюда. Давай пока отдыхать. Тебе, наверное, после встречи с Павлом Михайловичем еще придется пойти в лес и посмотреть бункер. На хуторе оставаться, и верно, не стоит. Пусть Вилкс и Эгле еще подрожат за свои шкуры, а то у них все пока проходило без сучка, без задоринки. Так недолго и привыкнуть к мысли, будто у нас тут для шпионов райское житье.
Спать легли тут же, в одной комнате, на приготовленной хозяином целой копне сена, покрытой полостью и простынями. От сена казалось, что уже наступило лето, что за окном должна быть жара, вот сейчас вскочи — и беги купаться в тихую заводь, над которой толкутся столбики белых бабочек дубового шелкопряда и синие мотыльки поденки. И сны от сена были какие-то суматошно радостные, солнечные, от которых и утром еще хотелось улыбаться.
Утром Вэтра и Балодис долго сидели за столом, лениво переговариваясь, не касались только двух тем: вызова в Англию и семейных дел Вэтры. Об Анне художник спросил Балодиса сразу, как только увидел его. Но Балодис ответил что-то слишком коротко: сказал, что редко встречает ее. Поэтому о ней лучше было молчать.
Генерал приехал в этот глухой хутор к полудню, прямо с аэродрома.
Обняв Вэтру за плечи, потряс его, словно примеряясь, он ли это.
— Ну, рассказывайте! — И плотно сел на стул, как будто рассказ должен был длиться по крайней мере до утра.
Вэтра знал, что Павлу Михайловичу все отлично известно, поэтому лишь сказал:
— Английская разведка предложила Вилксу подготовиться к выезду в море. На рандеву придет какое-то судно. Вилкс должен взять с собой «представителя подполья». По-видимому, английская секретная служба решила начать согласованные действия на нашей территории.
— На какое время назначено это рандеву?
— Между двадцать четвертым апреля и четырнадцатым мая.
— Ну, они не торопятся! — сказал генерал. — Предупреждают за месяц! Нет ли тут какого-нибудь подвоха? Когда у нас самые темные ночи?
Балодис вытащил карманный календарь, полистал его.
— Новолуние с четвертого апреля. Первая четверть с одиннадцатого, луна появляется на очень короткое время. Полнолуние с двадцатого. Последняя четверть с двадцать седьмого.
— Вы дали им возможное место высадки? Места для укрытия?
— Да, две недели назад.
— Охрана места высадки и укрытий налажена? — генерал обращался к Балодису.
— Особых мер не принимали, но эти места указаны после согласования с пограничниками.
— Возможное место для высадки воздушного десанта указано?
— Да, в той же радиограмме и в отдельном письме. Это место взято под наблюдение.
— Все это хорошо, но чует мое сердце, что англичане готовят какой-то подвох! — с сердцем сказал генерал.
— Но почему? — воскликнул Вэтра. Теперь, когда он столько времени потратил на охрану шпионов, когда через его руки проходила вся переписка их с разведцентром, он чувствовал себя обиженным этим недоверием Павла Михайловича, как будто Павел Михайлович не очень верил, что он, Вэтра, все сделал хорошо.
Генерал задумчиво говорил:
— Англичане когда-то считались королями разведки. Еще бы, им надо было наблюдать чуть не за все миром, чтобы хоть как-то сберечь свое влияние. У них под наблюдением были индусский мир, мусульманский мир, христианский белый царь, немецкий кайзер, итальянский король и, наконец, растущий дядя Сэм. И во всех случаях они действовали сразу двумя способами: фронтально, то есть ища сближения с недовольными чем-то в разведываемом мире, и с черного хода, засылая своеобразный контроль для проверки этих самых «сблизившихся». Этот метод вполне себя оправдывал, когда они ссорили между собой племена и магараджей Индии, арабские племена, натравливали пакистанцев на Афганистан, а пуштунов на пакистанцев или, наконец, ставили ставки одновременно на наших белогвардейцев и на господина Савинкова, на эсеров и на Колчака. Я не думаю, чтобы они очень переменились теперь, хотя империя их весьма поубавилась — не по их воле и желанию… Думается, они еще устроят проверку и вашей «лесной группе», и вашему подшефному Вилксу.
— Что же делать? — недоуменно спросил Вэтра. — Ждать их где-то в другом месте? Закрыть нашу контору по охране шпионов?
— Ну, ну, зачем же такие крайние меры? Ждать в другом месте будем мы, а охранять своих подшефных — вы. И все очень скоро выяснится. Во всяком случае, до двадцать четвертого апреля! О всех своих планах они вашему Вилксу или нашему Линису все равно не расскажут. Кстати, кто, по-вашему, должен пойти с Вилксом?
— Я! — Вэтра выпрямился, настороженно глядя на генерала. — Полковник Балодис уже знает, что Вилкс предпочитает взять с собой именно меня.
— И вы боитесь, что начатую так блестяще игру вам не удастся закончить? — Генерал рассмеялся. — Видно, Август Янович напугал вас, что пойдет туда сам?
— Нет, этого он не говорил, но предупредил, чтобы я не очень надеялся, — признался Вэтра.
— А вы понимаете, какая на вас ложится ответственность? Наконец, мы получаем возможность заглянуть в их котел и понять, какое варево там готовится. В случае вашего появления там, мы сможем в какой-то мере влиять на всю их политику шпионажа против нас… А что будет с вами, если вас разоблачат?
— То же самое, что произойдет с любым, кто пойдет вместо меня, — тихо ответил Вэтра. — Разница только в том, что меня будут проверять менее тщательно, так как за меня поручится Вилкс. А за нового для него человека он, возможно, и не захочет ручаться.
— И вы готовы отправиться туда, не зная, как и когда окончится это путешествие? Ведь вы и так за этот год были дома не больше трех дней!
— На войне редко дают отпуска, Павел Михайлович! — последовал ответ.
Генерал переглянулся с Балодисом, что-то прочитал в его глазах, сказал:
— Пожалуй, мы преждевременно начали этот разговор. Давайте вернемся к нему позднее, когда намерения наших противников определятся.
Он встал из-за стола и заходил по комнате. Начинался строгий деловой инструктаж. Надо было подумать и о том, чем занять шпионов на то время, пока англичане будут готовить свою «операцию», и еще не раз дать им почувствовать, что не так-то уж просто сидеть в лесах Латвии. Если англичане вывезут Вилкса, у него должны быть круглые от страха глаза, когда он будет вспоминать лесную жизнь, — только тогда он станет неоценимым помощником Лидумсу — «железному руководителю «лесных братьев», и столь же бесценным восхвалителем «подпольного вождя» Будриса… Проще всего воспользоваться суматохой на хуторе, вызванной приездом завроно, и уйти в лес сейчас же. Конечно, Вэтре и его товарищам придется несладко в весеннем холодном лесу, но это придаст особо трагическую окраску будущим рассказам Вилкса в Англии о его мытарствах и его официальному докладу о пребывании на территории СССР, которого от него потребуют в «Сикрет Интеллидженс Сервис».
На следующее утро Лидумс-Вэтра ушел осматривать бункер.
Да, их ждала нелегкая, жизнь.
А, тут еще заболел Бородач, — и Вилкс опять перетрусил не на шутку. Лидумс доложил Будрису о болезни Бородача и попросил вывезти его из леса. А Юрка и Граф, проводив товарища до ближайшей больницы, выполнили точную инструкцию Балодиса-Будриса и разыграли сцену бегства от чекистов. Снова пришлось менять бункер, брести по сырому лесу, мерзнуть… Зато Вилкс и Эгле проходили хорошую школу лесной жизни.
11
Но вот наступило самое главное — англичане начали выполнять обещанное.
С моря дул вязкий сырой ветер.
После захода солнца, в половине восьмого стало быстро темнеть, и через полчаса уже нигде не проглядывали заезды, не видно было ни клочка чистого неба. Тучи обложили все вокруг словно подушки, в которых глохли даже звуки. Только Ужавский маяк посылал через равномерные промежутки времени острый пронзительный луч в сторону моря, показывая идущим по фарватеру кораблям, что пора брать курс на Вентспилсский порт.
Генерал стоял возле каменного сарая, куда пограничники тянули телефон. В сарае создавался временный командный пункт.
Павел Михайлович поежился от сырости и холода, спросил:
— Где Балодис?
— А вон он, — с усмешкой сказал находившийся в сарае подполковник, протягивая руку к морю.
На берегу стоял человек. Вот он шагнул вперед, в накатную волну, наклонился, словно попробовал воду на ощупь, и бросился крупными прыжками дальше в море.
— Что он, с ума сошел? Давно ли от берега лед отогнало?
